Мы ‒ послушные куклы в руках у творца!
Это сказано мною не ради словца.
Нас по сцене всевышний на ниточках водит
И пихает в сундук, доведя до конца.
1. Имя персонажа, а также его фамилия, прозвище, титул (если таковые в наличии). Аль-Бадья Джасир «Красный Ветер» ибн-Кухафа ибн-Абдакор. (Джасир по прозвищу «Красный Ветер» из кочевников пустыни, сын Кухафы, сына Абдакора).
2. Раса. Возраст. Человек, 33.
3. Социальное положение, род занятий. Странствующий воин, по необходимости ‒ наёмник.
4. Краткая биография. Во времена не столь далёкие, чтобы стать легендой или мифом, но всё же отошедшие в прошлое настолько, чтобы стать доброй историей, жил один мужчина. Лицом он был мужественен, рукой крепок, а кровь его была густа, словно хороший мёд, ибо был он далёким потомком наложницы, что когда-то возлежала с джином. Ветер гулял в волосах этого мужчины и кожа у него была белой, словно снега горных шапок, а волосы ‒ синими, словно темнеющее в сумерках небо. И был он поступью лёгок да мыслями ветренен.
Жил он в стране далёкой, но не потерянной, в стране варварской, да не забывшей кое-что из истинных правил, кои заветом нам дала Судьба. Звалась та страна Калимшан и было в ней варваров больше, чем истинных господ, да и сам герой этот был далёк от правил вежливости да этикета, что предписаны благородному мужу.
Не было покоя ни ногам, ни разуму его ‒ кровь серебристая, словно лунный свет, текла в его жилах и не давала сидеть на одном месте, и не было ему никого ближе, чем вольный ветер, вздымающий песок и пыль на чистых просторах. Отправился он в путь, покинув дом отчий без сожалений, и стал ему крышей небесный ковёр тысячезвёздный.
Долго ли, мало ли водили дороги воина, но не погиб он, хоть и нашёл на свою голову девятью по девять приключений, что гладкими историями изливались из его уст. Занесли его ноги неуёмные далеко от дома, но было то лучшее приключение в его жизни, ведь прибыл он не к варварам, а в Закхару, благословенную Землю Судьбы, да стоит она вечно.
Был он там лишь чужеземным варваром, не знал он вежества, верных слов да правил истинных, но было это не нужно ему ‒ ветер был не только в его волосах, но и в его мыслях. Был он статен да красив, белокож да рукой крепок, и не гнушались женщины посмотреть в сторону его взглядом заинтересованным, а то и взрастить в разуме своём мысль порочную.
Но были то жены верные, правила почитающие, но была среди всех одна, что не оставила мысль порочную. Возлежала она с чужестранцем статным и зачала плод, не место которому под честным небом да властью халифов. Велик её грех, но как камень с обрыва не скользит в одиночестве, так и грех не приходит один.
Отбыл чужестранец из Земли Судьбы, да стоит она вечно, ибо был он чужд ей и не понимал мудрости законов её. Оставил он деву, быть может о ней и не вспомнив, а может вспомнив да улыбнувшись, но не было в мыслях его желания остаться, ибо не было у него истинного дома, окромя дороги. Дева же впала в грех и страсть, да оставила в тайне плод свой, и покуда трижды по тридцать три раза не поднялось солнце, да не отошло ко сну, не знала ни единая душа чужая о плоде этом. А потом уж и поздно стало ‒ не взялись бы ни чародеи, ни ша’иры освобождать её, ибо ушла бы она на вечно от такого.
Не раскаивалась дева та в поступках своих, но не было ей места среди честных жён, не нужна она была и честным мужам, запятнав себя, да отвернувшись от родных традиций. Тогда собрала дева остатки злата, повернулась, да и покинула родной дом с караваном. Насмешки и злые слова провожали её, но она была хоть и грешной, но смелой, а дух её был твёрд, как добрый булат.
Оберегали её воины каравана, хранили покой её, ведь пусть обесчещена она была, но долг воина был выше пороков и желаний. Путь был лёгок и короток, а шаг верблюдов быстр и уверен, не беспокоили караван и Аль-Бадья ‒ ведь у Судьбы были иные планы, как знаем мы сейчас, лишь звери дикие изредка тревожили покой каравана, пока он не прибыл к цели своей.
Дева вошла под сень Храма Десяти Тысяч Богов, не чтобы обрести знание ‒ всё что необходимо женщине она знала от матери, не ради силы и могущества ‒ не было смысла в этом, а ради лишь покоя, как безумный ручей вливается в озеро, чтобы стать частью мирной глади влаги. Носила она плод под сердцем, пока не настал миг, отмеченный Судьбой, чтобы явилось на свет дитя её... Но не обрела она покой в сени Храма, обрела она там только смерть ‒ не помогла ей даже сила жреческая, ведь величайшие в своей вере не отвлекутся от мыслей светлых и полных мудрости, чтобы распылять внимание на женщину падшую.
И родился на свет мальчик, названный Абдакором, и покинула свет дева, имя чьё ныне забыто за давностью лет. Как лучший мёд, испивал Абдакор знания и мудрость жрецов храма, говорил он с людьми, что пришли вознести молитвы свои, и языком он был гладок, словно змей, а разумом был светел, словно джинн, и не было у него забот. Готовился этот юноша к судьбе почётной и сытой, готовился он принять путь жреца, и не было никаких препятствий этому, а будущее казалось чистым и счастливым, как день встречи с любимой.
Судьба потакала желаниям «раба Кора», как правоверная жена потакает желаниям мужа, стал он почтенным жрецом, и приходили люди, чтобы выслушать его мудрость и обрести просветление. И были все счастливы, пока мир и покой не стали давить на Абдакора, словно нёс он на плечах небеса с бриллиантовой россыпью звёзд. И стало ему казаться, что каждый день похож на другой, что нет мира за пределами Храма Десяти Тысяч Богов, и не выдержал его разум тишины и спокойствия.
И однажды утром, покинув мягкую постель и прекрасную наложницу, взял он одежду самую простую и прочную, взял посох дорожный, и покинул Храм, что был ему домом отчим и отдыха местом. Не забыл он попрощаться с каждым другом своим и знакомым, ибо был вежлив и благонравен, с каждым братом по храму выпил он по три чаши кофе и по три чаши чая, чтобы выразить почтение своё и любовь братскую. Да и ушёл он из храма, и больше не видели его братья и сёстры по вере, молились они за добрую дорогу Абдакору, да чтоб хранила его Судьба от злоключений да чужих клинков.
Странствовал жрец шестью по шесть лет, постигал он мудрость дорог, не забывая и делиться своим разумом со встречными. И шла молва, что нет мужа мудрее и чище умом, чем Абдакор, что нет никого добрее да справедливее, и что не отказывал он никому ни в благословении, ни в слове добром, поддерживая в минуту сложную. Известен он был и силён, а звали его среди люда простого не рабом Кора, но Волей Кора, ибо не иначе, как сам бог мудрости одарил его способностью находить знания истинные и слова верные.
Немало лет минуло, и седина уж нашла пристанище в тёмных волосах Абдакора, крася их серебром, когда пришёл он в Высокую Пустыню, чтобы обрести там покой и встретить свою старость. Приняли его тогда вольные Аль-Бадья, что не признавали законов, кроме заповедей Судьбы и вежества, и остался он среди племени, став духовным советником и обретя дом в пути сквозь пески.
Были годы Абдакора немалы, но оставалась сила в его теле, да покорил он мудростью своей внучку одного из старейшин, да сыграли они свадьбу пышную. И не было у старейшины ни протестов, ни сопротивлений, ведь как должна быть жена прекрасной, как цветок, да покладистой, как трава, так и муж должен быть могучим и мудрым ‒ и хватало у Абдакора и того, и другого, и многих достоинств иных было в избытке.
Трижды всходило и засыпало солнце, пока продолжались гуляния, и был это пир достойный и добрый. Обрёл Абдакор жену статную да прекрасную, была и сила в чреслах жреца, потому родилось у него детей шестеро ‒ четверо дев, прекрасных как мать их, да двое мужей, сильных и крепких, как подобает сынам пустыни.
Но не вечно пребывание под тысячезвёздным покровом даже самых достойных, неумолима Судьба даже сильнейшим. И отправился Абдакор, муж мудрый и разумный, дел благих немало совершивший, в своё последнее путешествие, и обрёл он покой вечный в песках, а жена его лила слёзы ни много ни мало, а год целый о таком достойном человеке. Но была у неё отрада ‒ детей немало, здоровых и крепких.
И был среди сих детей Кухафа, рождённый третьим. Было у Кухафы четыре сестры, прекрасных как звёзды, с устами, что манят как сладчайший мёд, был у Кухафы брат возлюбленный, что нашёл свой путь в знаниях тайных и волшебстве неведомом, но о них повествуют совсем другие истории.
Была у Кухафы воля сильная, рука крепкая и стан прямой, и говорили, что нет всадника более умелого и быстрого, чем славный сын Абдакора. Стрелы его разили столь же метко, как слова отца его, не знал он страха и сомнений, и тридцать три года прожил он в родном племени, прежде чем уйти в странствия.
Жена его, что оставалась дома, молила Судьбу до скончания дней своих, чтобы было путешествие мужа её успешным, чтоб не уступил он порокам да остался полным чести и достоинства, как было всегда. Но не суждено было встретить ей Кухафу из путешествия, не достало ей силы ранение выдержать, что было нанесено врагами ‒ племенем злокозненным да подлым, словно шакалы.
Но вернулся Кухафа через дюжину лет, не потерял его взор ясности, а рука твёрдости. Узрел он, что стало с женой его возлюбленной, мыслью о которой он скрашивал долгие дни и ночи своих странствий по благословенной Закхаре, да стоит она вечно, и предался он горю безутешному. Но остался у воина сын единственный, который и встретил его из пути долгого почтением и уважением, как подобает достойному мужу. Возрадовался тогда Кухафа и обнял своего сына, дав зарок вырастить его настоящим мужчиной и достойным воином. Дал он и другой зарок ‒ отомстить тем крысам бесчестным, что лишили жизни жену его, лишив их покоя и жизни, ежели на то воля Судьбы будет.
И жить они стали с сыном, и никогда не брал других жён Кухафа, лишь редкие ночи скрашивал обществом дев. Стал он твёрдым и жестоким, а клятва жгла его, как раскалённое клеймо, и приложил он немало сил, чтобы стать первым воином и вести всадников в бой, отвечая лишь перед шейхом, старейшинами и Судьбой.
Воспитал он и сына достойно, сделав мужем его правильным. А погиб Кухафа, как истинный воин, встретив врага лицом к лицу и исполнив свою клятву ‒ вырезал он всё племя злокозненное да подлое так, что не осталось в нём мужей, а шакала, что убил жену его, он связал верёвкой прочной. И озаботился Кухафа о том, чтобы смотрел шакал глазами своими бесстыжими, куда желал ибн-Абдакор, а потом на глазах шакала лишил воин его матери, всех жён его, всех наложниц его, да всех детей, вспоров им брюхо, да разрубив на одиннадцать частей каждого. А потом он перерезал горло тому шакалу и велел выкопать могилу в песке, а засыпать её кусочками да требухой, что остались от родственников его, а сверху положить камень и выбить на нём тридцать три проклятия роду презренному, что породил того шакала. А потом встал он перед могилой врага своего, посмотрел на неё удовлетворённо, и понял Кухафа, что это ‒ хорошо.
Отправился он после того дальше воевать, но не было у него больше ни сил, ни желания, ибо выполнил он все цели свои ‒ и сына воспитал, и отомстил за жену. Тогда выступил он в одиночку против девяти лучших воинов подлого племени, что хранили покой их шейха, да погиб от ран множества, но убил всех девятерых. Так не стало Кухафы ибн-Абдакора, воина сильного и достойного, и не было среди племени полководца более яростного да успешного, и едва ли впредь будет, но то знает лишь Судьба.
Встретил Джасир смерть отца своего мужеством и горем, но рад он был, что отец погиб как истинный воин и был Джасир первым в рядах всего племени, что провожали тело Кухафы в последний путь. И осталось тело отца вечным пескам, а сыну осталась скорбь да гордость, что был Джасир сыном такого могучего и бесстрашного воина. И простоял на коленях юный Аль-Бадья перед телом отца от одного заката до следующего, в размышления и медитации, после чего отправился ко сну.
И с восходом солнца был Джасир первым, кто пришёл к шейху своему, чтобы взять от него мудрости. Встретил шейх ибн-Кухафу с объятиями распростёртыми, ибо уважал и любил юношу, как своего родного сына. Вели они беседу до зенита, да распили по три чаши кофе, услаждаясь лучшей пахлавой и мёдом, что было у шейха, ибо не было в шейхе скупости и презренной жадности.
Говорил шейх, что будет ибн-Кухафа достойным членом племени, но отвечал Джасир, что нет места ему в племени, ибо на веки будет он в тени отца своего, чьё имя вовеки веков будет вырезано в памяти всех друзей и знакомых. Была и ещё одна причина, о которой Джасир умалчивал ‒ не мог он сидеть на одном месте, влекло его далеко, манила его ноги дорога, ибо даже спустя поколения кровь серебристая, что принадлежала ветрам, не оставит владельца своего в покое. И не было ни у Джасира, ни у отца его, ни отца отца его никаких признаков, что есть в их жилах капля крови джинов. Были они и кожей темны, и волосами, и глазами, да и вообще были похожи на людей правильных и чистокровных, но было у них одно, что не давало им покоя. Не могли они сидеть на одном месте, не могли дышать одним и тем же воздухом, а потому всегда принимала их дорога и странствия, и не было для них радости большей, чем новые места и новые приключения.
И вздохнул тогда шейх, понимая, что укрыть от него юноша хочет, да положил на плечо Джасиру руку и сказал:
‒ Достойный ты сын своего отца, Джасир, но не будет тебе покоя, пока ты сам себя в этом не убедишь. Не ты ли одолел пять мамлюков, один против них выйдя? Не ты ли ускользнул от трёх стрел, что смерть тебе несли? Не ты ли был в первых рядах, когда песчаный дракон желал съесть наших жён и детей? Не ты ли в войне, что вёл достойный Кухафа, никогда не отступал? Ты прожил всего полторы дюжины лет да ещё год, но коришь себя, что не достоин своего отца! Не гневи Судьбу! ‒ едва ли Судьба гневалась, но вот шейх был далёк от счастья, ведь сам потерял покой, в разговоре с сим юнцом. Посмотрел шейх в глаза отрока да вздохнул. Не было у него надежды переубедить Джасира, была лишь надежда, что когда-то вернётся он в родные пески, и сказал тогда шейх. ‒ Ты храбр и силён, ибн-Кухафа! Ты быстр и ловок! Ты достоин и благочестив! И не в моей власти удержать тебя против твоего желания, ибо как песок ускользнёшь ты сквозь мои пальцы. Иди, ищи путь, что уготовала тебе Судьба, пусть шаг твой будет лёгок, а мысли мудры, ‒ степенно проговорил шейх.
Долго ещё говорили ибн-Кухафа и повелитель родного племени, легка была их беседа после принятого решения. Испили они вместе мёда, а шейх дал Джасиру советов мудрых и напутствий правильных.
Трижды вставало и засыпало солнце, прежде чем ушёл Джасир. Возлёг он с тремя дочерьми шейха своего, чтобы оставить им могучих сыновей или прекрасных дочерей, трижды он благословил клинки, что подарил ему отец, у старейшин племени, и трижды сходился в поединке с самыми могучими воинами племени, что бы ли против его ухода, не проиграв ни разу и не лишив их жизни. После чего покинул он родное племя, уйдя по пескам в далёкий путь, приняв имя Красный Ветер от шейха своего, ибо был он беспощаден, как самум, а жизнь вздымалась красными облаками, когда ибн-Кухафа танцевал с клинками, словно беспощадный песок кровавой бури.
Не было у Джасира ни важных целей, ни долгов ни перед кем, кроме как перед своей честью и совестью, и был он свободен словно ветер. Покинул родные места юный Аль-Бадья и отравился странствовать, встречая вещи дивные и обыденные, скучные и занимательные, и был он счастлив.
Встречался он со Стражами Пустыни, жил он среди Аль-Хадха, охотился он за злокозненным шайтаном, помогая молодому ша’иру, грабил он и охранял, убивал и миловал, и многие дела он переделал значимые и не очень, ведь не было покоя его ногам, его клинкам и его разуму. Однажды и покинул он родную Закхару, чтобы отправиться в земли северных варваров, что не знали ни вежества, ни законов Судьбы, и попал тогда под пиратское нападение. Победил он воителя тех корсаров и плавал с ними трижды по тридцать три дня, нападая на другие корабли. Научился он, и плавать, и пить, и быть терпимым, и гневаться, и убеждать, и много мыслей и мудрости получил своих путешествиях.
Прибыл он и на земли варваров, как желал. Говорил он с аджами Халруаа и других стран, виделся с кочевниками Шаара и скрещивал клинки с амазонками Дамбрата, топтал он землю своими ногами и был верхом на добрых скакунах, видел он чудо белого снега, что сыпется с небес и побывал на земле своих предков ‒ Калимшане. И всегда он был верен себе и своей душе, оставался по ту сторону добра и зла да поступал правильно, как и велено воину. Встречал он врагов и убивал их, встречал он безразличие и отвечал тем же, находил он друзей и делил с ними радости и горе.
Много чудес и вещей удивительных повидал Джасир в своих странствиях, и нет конца его пути ибо дорога и ветер всегда поддержат его, как когда-то благоволили его прадеду, но связался с ним недавно тот, кого он назвал другом ‒ молодой аджами Халруаа, и сказал, что попал в беду, что враги подлые убили отца и лишили чести его доброе имя. Тогда двинулся в путь воин, ибо не было и не будет никогда, чтобы ибн-Кухафа бросал друзей в час нужды и тревоги!
5. Физические данные. Внешний вид и особые приметы. Протрите свои очи, почтенные господа и дамы, ведь перед вами не кто иной, как Джасир Красный Ветер ‒ мужчина статный и серьёзный. Беспощадное солнце не было милосердно к этому поджарому мужчине без вершка шести локтей роста, но он никогда и не просил о милосердии и едва ли давал его сам. Ибн-Кухафа жилист и строен, жара Закхары будто вытопила из этого путника всё лишнее и ненужное.
Джасир держится с достоинством, позволяя себе согнуться лишь перед достойными поклона, видно, что этот воин знает себе цену. Он движется аккуратно, довольно плавно, но в случае необходимости ‒ мгновенно срывается в вихрь танца клинков. Опасен, и намётанному глазу это заметно при первом же взгляде. Закхарец сдержан в движениях и словах, дисциплинирован, и едва ли вы дождётесь от него нервного постукивания пальцами или недостойной суетности.
Это обладатель слегка вытянутого лица со слабовыраженными скулами, вполне типичного для выходца из Высокой Пустыни. Заметные линии носогубных складок не похожи на настоящие морщины, но весьма явственны, почти чёрные глаза под тёмными бровями, крупный нос с горбинкой ‒ достойный предмет для гордости, полные губы и, конечно же, борода. Усы и борода ‒ предмет не только гордости (как нос), но и тщательного ухода для Джасира ‒ он внимательно следит за тем, чтобы борода всегда оставалась должной длины ‒ в палец. Ибн-Кухафа тщательно выбривает щёки и челюсть, оставляя усы и бороду лишь на подбородке ‒ округлую, и плавно уменьшающую свою длину по краям.
Нечасто можно увидеть причёску Красного Ветра, но если вам такое случится, то взгляду предстанут абсолютно чёрные блестящие волосы длиной до плеч, собранные в низкий хвост. Впрочем, почти всегда голову Джасира покрывает куфия, которая замысловато повязана, чтобы можно было мгновенно укрыть лицо до глаз (для этого даже есть застёжка).
Если уж мы затронули одежду, то стоит продолжить эту тему. Как истинный воин, Джасир предпочитает в первую очередь одеяния удобные и не стесняющие движений. В Закхаре редко встретишь воина, который носил бы сколь-нибудь тяжёлую броню из металла ‒ даже кольчуга становится лишь тяжестью на плечах воина после и половины перехода по пустыне. Конечно, некоторые эксцентричные воители, а чаще просто чужеземцы, используют одежду из металла, но при этом не обойтись без добрых чар, облегчающих жару. Но ибн-Кухафа не относится к таковым людям.
Удобные ботинки из кожи и на тугой шнуровке, шаровары какого-нибудь светлого оттенка, прочная кожаная куртка с отверстиями, чтобы не было слишком жарко, шёлковая рубашка и, конечно, куфия. Через плечо обычно перекинута сумка и едва ли вы заставите этого парня проститься с парой клинков, что висят за его спиной.
6. Класс Головорез 3/Боец 2/Дервиш 5
(Swashbuckler 3/Fighter 2/Dervish 5) (престиж из Complete Warrior)
7. Способности (в том числе расовые), умения и таланты. Языки: Мидани(родной), близкий ему Алжедо(калишитский), Общий, Халруаа, Эльфийский(читает с трудом, говорит с акцентом). Умеет читать и писать.
Джасир не только достойный Аль-Бадья, но и опытный путешественник. Он немало разбирается в географии, обладает отличной памятью (в основном зрительной, а так же на места и дороги), хорошо ориентируется на местности, умеет выживать в суровых условиях (кроме морозов), неплохо охотится и способен ставить приличные силки. Знает немало историй, примет и сказаний, умеет их рассказывать (в своей манере). Ибн-Кухафа умеет петь(в основном что-нибудь боевое), складывать стихи, но среди искусств главный его навык ‒ танец. Он обладает отличным чувством ритма и просто великолепно танцует. Весьма приличный тактик и плохой стратег.
Не очень силён, но крайне подвижен и ловок. Его танцы имеют больше общего с акробатическими выступлениями, чем с настоящим танцем, а потом он хороший акробат и очень гибок. Чрезвычайно вынослив, особенно в отношении жары ‒ может долго находиться на солнце, обходиться без воды, идти практически целый день, а то и бежать. Сносно двигается бесшумно или прячется, но это скорее природные способности, чем тренировки и опыт.
Касательно владения оружием – божественно управляется с парными ятаганами(или скимитарами, чуть хуже ‒ с прочими кривыми клинками, с прямыми дело обстоит похуже). Уверенно и точно стреляет из лука(в том числе с лошади) и пращи. Толково обращается с копьём, но тут в первую очередь на лошади. Профессионально метает разные острые предметы, отлично владеет ханджаром. В целом тренирован, немалое время уделяет ежедневным занятиям, а так же медитации и самопознанию.
Особые способности:
- Танец дервиша. Довольно утомительная боевая техника, которая сочетает в себе танец и сражение, не имеет отношения к магии ‒ скорее к каким-нибудь восточным искусствам. Воин практически выходит за пределы своих возможностей, ускоряясь, и атакует в непрерывном движении.
- Скорость. Особые техники и тренировки повысили скорость Джасира, поэтому он движется несколько быстрее, чем большинство людей, особенно это касается перемещения.
8. Характер; игровые цели персонажа. AL: LN
Джасир ‒ достойный мужчина, сын пустыни и уроженец Закхары. Для него никогда не были и не будут пустыми звуками понятия чести и совести, он придерживается твёрдого кодекса поведения настоящего воина. Ибн-Кухафа никогда не лжёт(хотя легко признаёт понятие «военной хитрости»), не клевещет и не предаёт свои друзей, но правила его поведения далеки от привычной морали большинства.
По большому счёту, этот Аль-Бадья ‒ фаталист, потому что верит в Судьбу, которая правит всем. Но эта замысловатая вера предоставляет и свободу выбора и много ещё чего, а потому Джасир не мучает себя бездействием. Он почти всегда спокоен и сдержан, держится с мудростью, а говорит очень гладко и, опять-таки, чуждо, так как на его родине ведение беседы ‒ отдельный жанр искусства, и там находятся в фаворе замысловатые метафоры и речевые обороты.
По первому впечатлению Красный Ветер весьма жесток, по второму ‒ тоже. Он придерживается своих понятий справедливости и правильности, которые имеют мало общего с добром и милосердием. Джасир умён и мудр, не болтлив, бесстрашен и хладнокровен.
Во главу всего своего поведения ставит разум и честь. Вполне способен на безрассудства, если так будет необходимо поступить. Всегда действует «правильно». На свой манер очень вежлив и сдержан, но чуждое воспитание создаёт довольно неприятную ситуацию ‒ обидеть Красного Ветра проще простого, причём человек может даже не заметить нанесённой обиды, а после чего не понять, почему ибн-Кухафа совсем не прочь его убить.
Не гнушается бить в спину, устраивать засады, мародерствовать, и прочие бесчестные и неподобающие вещи с точки зрения северных варваров. При этом если обоснуется где-то, например, всегда угостит гостя чашей кофе или чая, даже если гость ‒ смертельный враг. Как настоящий кочевник ‒ чрезвычайно практичен, как настоящий закхарец ‒ любит роскошь и наслаждения, как настоящий воин ‒ уважает мастерство, честь и честность.
Иногда курит(только табак или кальян, никаких наркотиков), может немного выпить, любит чай и кофе. Верит в то, что сражаться и убивать надо с закрытым лицом, иначе прогневишь Судьбу, а злые духи будут беспокоить твой сон (верит в это скорее «по привычке», чем действительно набожно).
Цели: Потанцевать с Калинели. Помочь другу, путешествовать, узнавать новое, попадать в приключения, понять свой путь и прочее-прочее, на что милостива дорога и Судьба.
9. Религиозность, божество. Не отрицает никаких богов, но не отдаёт почтения никакому. Вполне терпим к любым религиям, но верит в первую очередь в Судьбу ‒ матерь всех богов и правительницу всего сущего.
10. Экипировка, также особые предметы. Фамильяры (если есть). Оружие: парные
ятаганы - общая длина 82,5 см, длина клинка 64 см, ширина у пяты 2,7 см (вообще-то это сабля из Индии, но технически это скорее ятаган, чем сабля). Сделаны из булата. Трижды благословлены старейшинами родного племени Джасира:
«Пусть клинки твои будут полны силы, да не знают ни промахов, ни поражений» (бонус улучшения)
«Пусть клинки твои будут ведомы Судьбой, и не будет от них укрытия, как и от воли самой матери богов» (могут считаться сделанными из адамантина, серебра или холодного железа, с целью преодоления сопротивления повреждениям и регенерации, «материал» выбирается, при этом клинки слегка меняют цвет).
«Пусть клинки твои будут всегда остры, как твой разум и твоя мудрость» (магическая острота).
Ханджар ‒ никакой особенной магии, кроме отличной ковки и качества. Скорее инструмент, чем оружие, но и как оружием управляется им Джасир очень даже сносно.
Четыре метательных ножа: три на ремне через грудь, один на голени, достаётся через прорезь в шароварах.
Праща и десяток зарядов к ней.
Экипировка: рубашка и шаровары из шёлка, прочные летние ботинки, пригодные для путешествий, бельё, набор ремней (поясной, через грудь, чтобы закрепить ножны за спиной), ножны, куфия с замысловатым покроем и возможностью закрыть лицо, походная фляжка.
Качественная куртка из тонкой кожи, которая зачарована на прочность ‒ не смотря на лёгкость, она достаточно крепка, чтобы предоставлять защиту на уровне добротного кожаного доспеха.
Сумка, в которой ещё две рубахи, одни шаровары, три куфии(две обычных, одна с возможностью закрыть лицо). Немного еды, бутыль воды. Пара шнуров, верёвка, крюк. Из денег – порядка сотни золотых и мелочь.
Магические предметы: Кольцо уклонения, скарабей защиты.
11. Пробный отыгрыш. …
- участник сейчас на форуме